Интересно, откуда оно в английском: в романских (особенно исп., ит.) похожие формы, но во французском такого вроде нет.
Вопрос, конечно, интересный, дискуссиям по этому поводу уже лет сто, наверное.
В ОЕ были конструкции beon + активное причастие наст. вр. Стилистически они были ограничены прозой, главным образом переводами с латыни, хотя и встречались в оригинальных произведениях типа хроник, что ставит под сомнение их происхождения как калек со средневековой латыни. Значение таких конструкций в некоторых случаях было близко к современным англ. progressive/continuous, напр., efne ða sē apostol ðas lāre sprecende wæs, ðā bær sum widuwe hire suna līc tō bebyrgenne «когда тот апостол говорил о том учении, тогда принесла некая вдова тело своего сына, чтобы похоронить» (Элфрик). Но очень часто в таких случаях вместо них употреблялось простое время.
В ЕME частотность конструкции ben + прич. снижается, поскольку она получает диалектные ограничения — встречается в памятниках юго-востока (кентский диалект) и севера (нортумбрийский диалект), где сохранились старые причастия на -nd. В центральных и южных диалектах, где получило распространение причастие современного типа на -ing, конструкция be(n) + PART-ing появляется в середине 14 в. (у Чосера она ещё очень редкая), а становится употребительной в 15-16 вв. В это же время получает распространение оборот глагола бытия с отглагольным существительным (будущим герундием) с весьма близким значением: a knyght that had been on huntynge (Мэлори). В дальнейшем предлог редуцируется до шва: she wyst not whether she was a wakyng or a sleep (Кэкстон). Поэтому возникает соблазн предположить, что обороты с отглагольным существительным повлияли на значение и распространение длительных форм, однако даже в период своего наибольшего расцвета (16-17 вв.) обороты с существительным употреблялись на порядок реже. Своё современное значение и употребление формы progressive/continuous получают в конце 18 — начале 19 вв.
